УДК 316.014, 314

И. А. Юрасов, М. А. Танина, В., А. Юдина, Е. В. Кузнецова

 СОСТОЯНИЕ И ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ  ТЕНЕВОГО АКАДЕМИЧЕСКОГО  ПРЕДРИНИМАТЕЛЬСТВА В  ЭПОХУ ПАНДЕМИИ COVID -19 РОССИИ: ЦИФРОВИЗАЦИЯ АКАДЕМИЧЕСКОГО КАПИТАЛИЗМА[1]

THE STATE AND TRENDS IN THE DEVELOPMENT OF INFORMAL ACADEMIC  ENTREPRENEURSHIP IN THE ERA OF THE COVIND-19 PANDEMIC IN RUSSIA:DIGITALIZATION OF ACADEMIC CAPITALISM

Игорь Алексеевич Юрасов, доктор социологических наук, доцент, профессор кафедры «Менеджмент информатика и общегуманитарные науки» Пензенского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, профессор кафедры государственного управления и социология региона Пензенского государственного университета, директор аналитического центра прикладных исследований Института регионального развития Пензенской области.

E-mail: jurassow@yandex.ru 

440011, г. Пенза, ул. 8-е Марта, д. 15., кв. 208

 ORCID: 0000-0002-4884-6422

Igor A. YURASOV[2], Dr. Sci. (Soc. Sci.), Associate Professor, Professor of the Department "Management, Informatics and General humanitarian Sciences" of the Penza branch Federal  State-Funded Educational Institution of Higher  Education  "Financial University under the Government of the Russian Federation",  Professor of the Department of public administration and sociology of the region,  Director of the analytical center for applied research of the Institute of regional development of the Penza region,

E-mail: jurassow@yandex.ru

ORCID: 0000-0002-4884-6422

Мария Алексеевна Танина, кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры «Менеджмент информатика и общегуманитарные науки» Пензенского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

E-mail: margo10@inbox.ru

440068, г. Пенза, ул. Сухумская, д. 11., кв. 154.

 ORCID: 0000-0001-7311-6280

Maria A. Tanina[3], candidate of economic Sciences, associate Professor, associate Professor of the Department "Management, Informatics and General humanitarian Sciences" of the Penza branch Federal  State-Funded Educational Institution of Higher  Education  "Financial University under the Government of the Russian Federation".

E-mail: margo10@inbox.ru

ORCID: 0000-0001-7311-6280

Вера Александровна Юдина, кандидат экономических наук, доцент кафедры менеджмента, информатики и общегуманитарных наук Финансовый университет при Правительстве РФ, Пензенский филиал Адрес: 440052, Пензенская область, г. Пенза, ул. Калинина, д. 33Б E-mail: vayudina@fa.ru

 ORCID: 0000-0002-0387-031

Vera A. Yudina[4] Associate Professor, Department of Management, Information Science and Humanitarian ScienceFinancial University under the Government of the Russian Federation, Penza BranchAddress: 33В, Kalinina Street, Penza, 440052, Russia E-mail: vayudina@fa.ru

Елена Викторовна Кузнецова, кандидат экономических наук, доцент,  доцент кафедры «Менеджмент, информатика и общегуманитарные науки» Пензенского филиала Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

E-mail: elena_myskina@mail.ru

440066, г.Пенза, ул. Тернопольская, д.16, кв.88

ORCID: 0000-0002-6863-1066

Elena V. KUZNETSOVA[5] candidate of economic Sciences, associate Professor, associate Professor of the Department "Management, Informatics and General humanitarian Sciences" of the Penza branch Federal  State-Funded Educational Institution of Higher  Education  "Financial University under the Government of the Russian Federation".

E-mail: elena_myskina@mail.ru

ORCID: 0000-0002-6863-1066

Аннотация: Понятие «академического капитализма» прочно вошло в международный  социологический дискурс еще с 90-х годов ХХ века. Социальная реальность в России по-своему проявляет академический капитализм в нашей стране, который принимает все более необычные формы, развиваясь в теневой неформальной среде академического рынка труда. Типичными  социально-трудовыми практиками академического капитализма становятся: написание диссертаций, консультации и дополнительные занятия со студентами, подготовка и написание курсовых, выпускных квалификационных работ бакалавриата и магистратуры, научных отчётов по грантам и темам государственных заданий для научных коллективов высокоселективных вузов и НИИ,  аффилированных с российскими и зарубежными научными фондами, министерствами и ведомствами Российской Федерации, заинтересованными в научных исследованиях  по проблемам своих ведомств,   силами специалистов провинциальных  среденеселективных и низкоселективных вузов и НИИ, подготовка материалов для публикаций в  высокорейтинговых журналах силами провинциальных ученых, отказывающихся от авторства за финансовое вознаграждение, подготовка публикаций для  высокорейтинговых научных школ и другие практики. Рынок теневого академического предпринимательства   является закрытым, очень законспирированным, жёстким, высококонкурентным. На него как и на всю мировую экономику повлияла пандемия короновируса.  Если на многих  легальных и теневых рынках произошло снижение экономической активности, то  на рынке теневого академического предпринимательства в России наблюдается экономический бум, Благодаря цифровизации  активность на рынке теневого академического предпринимательства в России за 2020-2021 годы выросла   примерно в три раза.  Развития новых форм цифровой трудовой занятости, теневого академического капитализма приводят к формированию специфических социальных тенденций: смена приоритетов в тематике научных исследований, появление гибких неформальных академических структур, отличающихся фрагментарной сверхсвязанностью, нерыночными механизмами академической конкуренции, новыми формами цифровой и традиционной академической эксплуатации, потеря собственного академического профиля в угоду теневым  академическим работодателям, теневое брендирование университетов и НИИ,  пролетаризация академического труда, формирование специфического «конфликта интересов» в науке и образовании, феодализация академического труда, формирование в студенческой среде России спроса на некачественное высшее образование, монополизация на академическом рынке труда. В следствии этих тенденций академическое сообщество в России трансформируется в закрытое сословие со специфической стратификацией на цифровую академическую элиту, средний класс академических предпринимателей, цифровых академических пролетариев.

 Ключевые слова: академический капитализм, пандемия, цифровой капитализм, фрагментарная сверхсвязанность, сословная стратификации академического сообщества, пролетаризация и феодализация академического труда.

Abstract: The concept of "academic capitalism" has been firmly established in the international sociological discourse since the 90s of the twentieth century. The social reality in Russia in its own way manifests academic capitalism in our country, which takes more and more unusual forms, developing in the shadowy informal environment of the academic labor market. Typical social and labor practices of academic capitalism are: writing dissertations, consultations and additional classes with students, preparing and writing term papers, final qualifying works of bachelor's and master's degrees, scientific reports on grants and topics of state assignments for research teams of highly selective universities and research institutes affiliated with Russian and foreign scientific foundations, ministries and departments of the Russian Federation interested in scientific research on the problems of their departments, by specialists of provincial medium-selective and low-selective universities and research institutes, preparation of materials for publications in high-rated journals by provincial scientists who refuse authorship for financial remuneration, preparation of publications for high-rated scientific schools and other practices. The market for shadow academic entrepreneurship is closed, very secretive, tough, and highly competitive. It, like the entire world economy, was affected by the coronovirus pandemic. If there has been a decline in economic activity in many legal and shadow markets, then the market of shadow academic entrepreneurship in Russia is experiencing an economic boom, Thanks to digitalization, the activity in the market of shadow academic entrepreneurship in Russia has increased approximately three times in 2020-2021. The development of new forms of digital labor employment and shadow academic capitalism leads to the formation of specific social trends: a change in priorities in the field of scientific research, the emergence of flexible informal academic structures characterized by fragmented super-connectivity, non-market mechanisms of academic competition, new forms of digital and traditional academic exploitation, the loss of their own academic profile in favor of shadow academic employers, shadow branding of universities and research institutes, proletarization of academic labor, the formation of a specific "conflict of interests" in science and education, the feudalization of academic labor, the formation of demand for low-quality higher education among Russian students, and monopolization in the academic labor market. As a result of these trends, the academic community in Russia is transforming into a closed class with a specific stratification into the digital academic elite, the middle class of academic entrepreneurs, and digital academic proletarians.

Keywords: academic capitalism, pandemic, digital capitalism, fragmentary super-connectivity, class stratification of the academic community, proletarization and feudalization of academic labor.

Введение

Концепт «академический капитализм» прочно вошел в международный социологический дискурс во второй половине ХХ века благодаря работам Эд. Хэкетта, монографии  Ш. Слотера, Л. Лесли «Академический капитализм» [Hackett E.J., Hackett E.J. 2014, ] [Slaughter S., Leslie L.L.]. Начиная с 80=-х годов ХХ века в мире усилились тенденции «американизации», «маркетизации» научных исследований и образовательного процесса, с это времени стало возрастать  давление  американских форм организации научной и образовательной жизни на европейскую науку и научное образование с целью реформировать их по американскому образцу, хотя в Европе, в СССР и позже в Российской Федерации  традиции научного исследования складывались и развивались совершенно иначе и в других условиях. Суть и основной смысл этих трансформаций  сводится к тому, чтобы организовать университеты и исследовательские институты как коммерческие предприятия и переложить финансовое бремя их поддержки и развития с государства на плечи частных инвесторов.

Современный академический капитализм представляет собой предпринимательскою  деятельность в области выполнения научных и образовательных проектов, когда исследовательская работа зависит напрямую от  получения денежных субсидий в виде грантов, инвестиций отдельных корпораций, учреждений, государственных и частных организаций, ассоциаций, фондов. Академический капитализм – это особая социально-экономическая, социально-коммуникационная  система, предполагающая взаимосвязь между субъектами создания и распространения научного знания, которая диктуется логикой рыночных отношений. Он предполагает научную и образовательную деятельность, которые направлены  на увеличение прикладных, заказных исследований, в то время как бескорыстный творческий поиск в плане получения нового знания уходит из академического сообщества [Акимова Е. Н., Шатаева О. В.], [Баженов С.В., Баженова Е.Ю.], [Горохов В. Г.],    [Chapman K. J., Davis R., Toy D., Wright L. 2014].       .   

 Причины академического капитализма видятся различными исследователями в  рыночном  характере экономики,  во влиянии информационной  эпохи,  в гибкой  реакции на потребности бизнеса,  в снижении объемов государственного финансирования науки и образования во всем мире, в  неолиберальной  политике дерегулирования экономики и повышения роли частного предпринимательства, в  доминировании финансового сектора над всеми другими секторами экономики, в распространении специфических международных и отечественных рейтинговых систем [Акимова Е. Н., Шатаева О. В.], [Chapman K. J., Davis R., Toy D., Wright L. 2014].       

Академический капитализм проявляется на трех уровнях: институциональном, кафедральном, индивидуальном. На институциональном уровне академический капитализм проявляется в изменении финансирования высшей школы и научного сектора. Государственное финансирование со­кращается, и университет вынужден искать дополнительные источники средств.

Академический капитализм меняет приоритеты научных исследований и образовательных проектов  из-за возможностей получения финансирования. Свободная творческая мысль вовлекается в процесс производства и рыночного обмена, к конкуренции за право опубликования результатов научных исследований в высокорейтинговых, престижных научных журналах не с целью ознакомления научной общественности с результатами своих исследований, а с целью получения еще большего финансирования. Научные исследования становятся  необходимым звеном цепочки капиталистического производства [Акимова Е. Н., Шатаева О. В.], [Mitin 2014 ], [Weingart 1970],.

Термин «академический капитализм» включает в свой состав следующие смысловые элементы:

1. Новые схемы получения знания (межведомственные, межуниверситетские, межакадемические  формальные, неформальные группы, столичные центры, привлекающие провинциальных исследователей).
2. Новые потоки финансирования (российские, международные гранты, технопарки, университетские инкубаторы, научные сектора в университетах, консалтинговые услуги, новые формы обучения (онлайн обучение).
3. Появление специфических посредников в распределении финансовых потоков на научную и образовательную деятельность.
4.  Появление академических «бизнес лидеры», академических капиталистов, которые представляют собой   университетских, академических администраторов, наделенных особыми полномочиями, благодаря которым они   содействуют  развитию  научного и образовательного предпринимательства посредством создания  специфической инфраструктуры,  посредством создания новых программ, привлечения и развития доноров и привлечения средств, благодаря формированию видения предпринимательства и изменения  научной и образовательной политики.  

Цифровизация и мировая пандемия короновируса 2020-2021 гогдов существенным образом повлияли на академический капитализм, и в первую очередь, на теневое6 академическое предпринимательство в Российской Федерации.  Современная социальная реальность в России трансформирует академический капитализм в теневое академическое предпринимательство, типичными социально-трудовыми практиками которого становятся: написание  кандидатских и докторских диссертаций за других людей, отказываясь при этом от авторства в пользу заказчиков за финансовое вознаграждение, которое выплачивается в форме «черного нала»; консультации и дополнительные занятия со студентами за финансовое вознаграждение;  подготовка и написание курсовых, выпускных квалификационных работ бакалавриата и магистратуры, научных отчётов по грантам и темам государственных заданий для научных коллективов высокоселективных вузов и НИИ,  аффилированных с российскими и зарубежными научными фондами, министерствами и ведомствами Российской Федерации, заинтересованными в научных исследованиях  по проблемам своих ведомств,   силами специалистов провинциальных  среденеселективных и низкоселективных вузов и НИИ;  подготовка материалов для публикаций в  высокорейтинговых журналах силами провинциальных ученых, отказывающихся от авторства за финансовое вознаграждение, или включение этими провинциальными учеными в коллективы соавторов высокопоставленных и высокорейтинговых ученых и преподавателей из Москвы, Санкт Петербурга и других научных и образовательных центров;    и другие  теневые неформальные социально-трудовые практики.

На теневое академическое предпринимательство во времена пандемии оказывает существенное влияние и процессы цифровизации, которые выражаются в российской научной и образовательной практике в фрагментарной сверхсвязанности, которая представляет собой высочайшую степень проникновения цифровых технологий в повседневную жизнь человека, и которая возникает из-за феномена прогрессирующего регионального и цифрового  неравенства;  в платформизации,  которая отражает процесс проникновения цифровых платформ, под которыми понимаются (пере)программируемые цифровые инфраструктуры, которые облегчают и формируют взаимодействия между пользователями и поставщиками услуг посредством систематического сбора, алгоритмической обработки, монетизации и распространения данных  в различные сферы жизни [Poell, Nieborg, van Dijck, 2019]; в датификации, под которой понимается процесс количественной оценки и монетизации человеческой жизни с помощью цифровой информации [Mejias, Couldry, 2019: 2]; и в алгоритмическом управлении, концепт которых выдвигает на первый план идею о том, что цифровые технологии особым образом конструируют социальную среду [ Смирнов 2021 ].

 Цифровая сверхсвязность  может, с одной стороны,  снижать негативное влияние расстояний и национальных границ в научной и образовательной сферах, экономить время, повышать культурный и образовательный уровень, но, с другой стороны, сверхсвязность порождает новые формы зависимостей, распространение ложной информации, возможности слежки и др.

Фрагментарная сверхсвязанность в России проявляется в том, что она  отстает по многим показателям использования цифровых инструментов, кроме социальных сетей. Особенно слабо используется  интернет для дистанционного обучения, поиска работы, чтения газет, журналов или книг и коммуникации посредством электронной почты  [ Смирнов 2021 ].

Цифровые технологии в сфере науки и образования  еще и усиливают тенденции к монополизации, которая проявляется в недоступности получения дополнительного грантового финансирования, в недоступности публикации в высорейтинговых научных журналах   для среднерейтиновых и низкорейтинговых провинциальных вузов и НИИ.

Мировая пандемия короновируса и цифровизация многих практик социальной жизни в 2020-2021 годах привели к усилению тенденций развития теневых форм академического предпринимательства.

Методы исследования

Исследования состояния и тенденций развития российского теневого предпринимательства проводились в январе-мае 2021 года в Москве,  Санкт Петербурге, Пензе. Саранске, Саратове, Томске, Барнауле, Новосибирске. Основными методиками исследования стали экспертный опрос лидеров и аутсайдеров академического рынка (n=23), выполненный  в форме полуструктурированных глубинный интервью,  массовый опрос студентов пользующихся теневыми услугами по подготовке курсовых, дипломных работ, ответов на экзаменационные вопросы (n=432), анализ российской публицистики, анализ данных в цифровой системе Яндекс, Радар[6], отражающую популярность цифровых ресурсов, данные проекта «Виртуальное население России»[7], который содержит географически привязанные демографические данные, полученные путем обработки анкет пользователей социальной сети «Вконтакте» (около 200 миллионов анкет, собранных в России).

Особое внимание уделялось массовому опросу студентов ВШЭ, РАНХИГС, Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, которые пользовались теневыми академическими услугами и также анализу российской публицистики, посвященной проблеме академического мошенничества.[8]

Гипотеза настоящего исследования состоит в том, что современные цифровые социально-трудовые практики, пандемия короновируса в 2020-2021 года в России широко распространили, усилили и укрепили некоторые формы теневого  академического предпринимательства.

Результаты

Согласно результатам  качественных исследований, глубинных полуструктурированных интервью с участниками теневого академического предпринимательства, возросло количество случаев и участников теневых схем в области нелегального академического предпринимательства. Все эксперты подтверждают, что значительно уменьшилось количество случаев нелегального написания кандидатских и докторских диссертаций за финансовое вознаграждение. Но это связанно с ужесточением процедуры прохождения экспертизы в столичных и провинциальных диссертационных советах, с усложнением самой процедуры защиты и с невозможностью конвертировать ученые степени в финансовые и административные возможности в серах бизнеса и государственной и муниципальной службе. С сфере науки и образование тоже снижаются возможности конвертации ученых степеней в дополнительные возможности получения дополнительного финансирования. Эксперт № 1, доктор наук, профессор провинциального университета,  мужчина 55 лет: «За последние семь, десять лет снижается количество заказчиков на написание и защиту кандидатских и докторских диссертаций. Это связано с тем, что в академической среде невозможно «отбить» финансовые средства,  потраченные на написание и защиту диссертаций. В моей практике было два случая написания «заказных» диссертаций за тридцать лет. Никто из заказчиков не смог конвертировать потраченные деньги в академический успех. Для «отбивки» финансовых средств на «платные» защиты необходимы академические знания, академическая креативность, лекторское мастерство, которые приобретаются в процессе самостоятельной научной работы. « Заказные» диссертации пригодятся более в том случае, если крупный государственный и муниципальный чиновник переходит после отставки в систему высшего образования, Но пока такие случаи на моей практике единичны».

Эксперт №2, кандидат наук, заведующая научным сектором  крупного столичного вуза, национально-исслеле6довательского университета,   32 года, женщина: «В последние три, пять лет нет никаких «заказов» на написание кандидатских и докторских  диссертаций. В случаях, когда молодой ученый и преподаватель не может в силу разных причин – занятости, слабых навыках научной коммуникации, неспособности – они или покидает научную и образовательную среду, или при наличии у него серьезного административного ресурса, позволяющего ему в течении определённого времени занять ректорских или проректорский пост, обращается по законспирированным каналам к провинциальным ученым и преподавателем, дает ему данные исследований. Провинциальный ученый на основании этих данных готовит текст диссертации. Высылает ему по электронной почте. Самой процедурой защиты занимается сам «заказчик». Стоимость такое процедуры составляла год назад 100 000 – 120 000 рублей. Что значительно ниже цен на столичных рынках теневой академической занятости».

Эксперт № 3, кандидат наук, женщина, 39 лет, руководитель крупного научного  подразделения столичного высокорейтингового вуза: «В последние пять, десять лет растет наша заинтересованность в использовании дешевого труда провинциальных ученых.  Высокорейтинговый руководитель крупного научного коллектива, аффилированный явно, или скрыто с крупными отечественными и зарубежными грантовыми фондами, с министерствами и ведомствами, представляющими государственные задания по научным проектам,  может «набрать» большое количество финансово обеспеченных проектов, которые он и его коллективы  не в силах выполнить, Тогда тематика научных гратов и государственных заданий дробится и отдается на «теневой субподряд» в провинциальные вузы, тем ученым с которыми он лично хорошо знаком, и в научной добросовестности, которых он уверен. Полностью отдавать провинциальным ученым тематику хорошо финансируемых научных проектов не выгодно, так как повышается конкуренция, в которой он объективно не заинтересован. Дробление тем серьезно снижает стоимость работ. Провинциальным ученым идет от 20 до 30% ото сумм всего гранта и государственного задания».

Эксперт №4, доктор наук, старший научных сотрудник НИИ РАН, профессор столичного высокорейтингового вуза,  мужчина 52 года: « Растет конкуренция в научной среде, финансирование снижается во всем мире. Чтобы выжить,  необходимо ограничивать количество конкурентов. Наилучшей методикой борьбы с конкурентами, это блокировка их доступа к высокорейтинговым публикациям, и как следствие этого блокировка и доступа к серьезному финансированию. Закрытие РФФИ поможет серьезным образом снизить конкуренцию в научном мире, так как провинциальные ученные в силу различных причин – незнание, слабое знание английского языка, отсутствию поддержки в редакции высокорейтинговых журналах, и т.п., - не смогут получить доступа к высокорейтинговым публикациям, благодаря которым они смогут принимать участие в конкурсах РНФ».

Эксперт № 5, кандидат наук, доцент столичного вуза, женщина 43 лет, преподаватель иностранных языков: «В период пандемии стали возникать практики, когда в качестве репетитора столичные студенты, особенно студенты-медики, предпочитают искать по личным связям,  на  специфических платформах, преподавателей, в моем случае преподавателя латинского языка и заниматься  с ним в удаленной, дистанционной форме. Студент, обучающейся в столичном вузе, приглашает преподавателя по ценам провинциального города. Экономия может достигать несколько раз».

Все эксперты едины во мнении, что пандемия, и усиливающаяся благодаря ей цифровизация в научной и образовательной сферах увеличили практики теневого академического предпринимательства в несколько раз. Пандемия и цифровизация усилили  академическую конкуренцию, академическую эксплуатацию, ограничили доступ многих провинциальных  научных и образовательных  коллективов к легальному и официальному финансированию научных и образовательных проектов, заставив их уходить в теневое нелегальное академическое предпринимательство.

Сфера теневого академического предпринимательства является весьма закрытой и законспирированной сферой социально-трудовых отношений. Выявить примерный подлинный масштаб нелегальных академических практик поможет анализ потребностей потребителей, анализ потребностей студенческого сообщества.

Исследование проводилось с декабря 2020 по апрель 2021 года в студенческих телеграмм каналах, в открытых и закрытых платформах гг. Пензы, Москвы, Санкт Петербурге, Саранске, Саратове, Томске, Барнауле, Новосибирске. Задачей исследования было вывить частоту и востребованность случаев академического мошенничества и студенческой нечетности, которые являются питательной средой развития многих форм теневых академических практик, исключая случаев написания диссертаций, частей научных отчетов по грантам и государственным заданиям.

На рисунке №1 Представлены данные по тому, пользовались ли столичные и провинциальные студенты услугами по написанию курсовых, выпускных квалификационных работ, ответов на экзамене репетиторства до пандемии короновируса. Подавляющее большинство – 68% признались, что пользовались данными услугами. Только лишь 13% никогда не пользовались данными видами услуг. 19% отказались ответить, что говорить о том, что они все-таки прибегали к такому виду услуг

Рисунок 1.  Пользовались ли  вы услугами по написанию курсовых, выпускных квалификационных работ, ответов на экзамене репетиторства до пандемии короновируса?

На рисунке № 2 представлены данные опроса российской студенческой аудитории по поводу использования услуг по написанию курсовых, выпускных квалификационных работ, ответов на экзамене репетиторства во время пандемии короновируса. Согласно данным опроса, неизменным осталось количество студентов не пользовавшихся данным нелегальными услугами  13%. Количество студентов, пользовавшихся данными услугами возросло до 77%. Количество студентов,  отказавшихся от ответа составило 10%. Таким образом, количество потенциальных потребителей на данном теневом рынке составило примерно 87%.

Рисунок 1. Пользовались ли  вы, или ваши товарищи услугами по написанию курсовых, выпускных квалификационных работ, ответов на экзамене репетиторства до   пандемии короновируса?

Рисунок 2. Пользовались ли  вы, или ваши товарищи услугами по написанию курсовых, выпускных квалификационных работ, ответов на экзамене репетиторства во время  пандемии короновируса?

На рисунке №3 представленные данные по количеству случаев обращения к нелегальным академическим услугам во время пандемии.

Рисунок 3. Сколько раз в учебном году вы пользовались нелегальными академическими услугами?

На рисунке № 4 представлены результаты опроса студентов Москвы и Санкт Петербурга об источниках получения теневых нелегальных  академических услуг. 

Рисунок 4. Чьими  академическими услугами  вы пользовались?

Наиболее популярными ответами стали: 38%  студентов пользовались услугами своих преподавателей, на втором месте 33%  - услугами сторонних преподавателей через онлайн платформы. 16% прибегали к услугам провинциальных преподавателей, а 13% заказывали эти услуги у своих одногруппников.

Тенденции

         Полученные результаты исследования  о состоянии и тенденциях  развития теневого академического предпринимательства позволяют вывить следующие специфические тенденции. Пандемия и связанное  с ней усиление процессов цифровизации увеличили сферу распространяя практик теневого академического предпринимательства.   

С развитием академического капитализма, нелегального академического предпринимательства  растёт конкуренция между научными институтами и  университетами. Она идёт по нескольким направлениям. Различают академическую конкуренцию:  

• за попадание в международные и национальные рейтинги;

• за рост аккредитационных показателей;

• за сохранение высокого качества образования;

• за поддержание высокого статуса диссертационных советов;

• за дополнительное  финансирование учреждений, или за дополнительное личное финансирование;

• за сохранение стабильности в оплате обучения за счёт экономии от масштаба.

В российской академической среде развивается специфическая  форма академической эксплуатации, когда неформальный доступ к грантовым фондам, к публикациям в высокорейтинговых  престижных журналах позволяет определённым группам научных работников «выбивать» финансирование и отдавать их на «теневой аутсорсинг» в научные группы, не имеющие доступа к этим фондам, грантам.   В данном случае, оплата «научным неграм» составляет в настоящее время по данным экспертов от 30 до 50% от суммы полученного гранта, или государственного задания. Эти теневые неформальные практики приводят к потери некоторыми учеными и научными коллективами собственного имени в науке, когда они вынуждены жертвовать своим  авторством из-за получения дополнительного нелегального финансирования.

Стремление к  получению прибыли приобрело  в российской академической среде особенно явный характер.  В настоящее время в российской научной среде складывается особая специфика, когда становится  крайне тяжело, практически невозможно получить финансирование от коммерческих, частных фондов, все научное финансирование идет через государственных грантовые фонды.  Задачей  ученых и преподавателей  становится преумножение   собственного или академического символического и монетарного капитала. Университет или научно-исследовательского институт превращаются  в коммерческое предприятие. Это приводит к  изменение их роли, поскольку и сами они становятся своего рода «торговыми» агентами, которые находятся в постоянной конкуренции с другими коммерческими предприятиями и вынуждены позиционировать себя на образовательном и исследовательском рынке, причем их названия - ничто иное, как фирменный знак - символический капитал.

Научные институты или университеты становится своего рода изысканными  клубами, вступление в которые означает получение более ценной марки. Для эффективного выполнения этой роли университет вынужден аккумулировать имеющийся у него капитал, чтобы иметь возможность присоединять к нему все новый и новый капитал, что в свою очередь заставляет искать богатых спонсоров, а также включаться в международные альянсы, чтобы создать позиционные преимущества своему социальному институту.

При академическом капитализме, при цифровизации научного и образовательного труда усиливается так называемый «эффект Матфея», который ввел в научный оборот  Р. Мертон в 1960-е годы ХХ века, суть которого состит  в евангельском изречении ««кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то,  что имеет» [Мф.13:12], и которые выразились в процессах углубления неравенства в научной сфере, которые выражались в концентрации ресурсов в ведущих научных центрах и у именитых ученых.

         Главное объяснение этому — неравенство стартовых возможностей представителей различных научных школ и регионов. В международное сотрудничество в 1990-е годы включилась, прежде всего, немногочисленная элитарная часть научного сообщества, представители столичных научных школ, многие из которых имели международные контакты еще в советское

время.

          В российской наук и образовании складывается специфический конфликт интересов, когда начинающие, или провинциальные исследователи вынуждены выполнять научные проекты, на которые их  столичные высокорейтинговые «работодатели» получили финансирование.  В этом случае, научные работники, имеющие доступ к финансированию, посвящают все свое время работе над проектом, не принимают участие в обязательной образовательном процессе. А некоторые высокорейтинговые руководители научных и образовательных коллективов вообще отказываются от проведения обязательной академической нагрузки, поручая её проведение своим подчиненным бесплатно.

         Научные работники, сотрудники университетов формируют научно-образовательное сословие, основными характеристиками становится закрытость, кастовость, когда академические должности могут предаваться по наследству, когда внутри этого сословия возникают «научные олигархи», научные богатые», «научный пролетариат», который вынужден продавать свои знания, свой опыт, свои наработки за небольшое дополнительное финансирование. Речь идет о пролетаризации академического труда.

         Сам факт пролетаризации академической сферы из-за теневого предпринимательства приводит в Российской Федерации не к усилению академического капитализма из-за добросовестной конкуренции, а к  феодализации академического рынка труда.

         В современной академическом или университетском мире России на протяжении тридцати лет формировались «научные синьоры», имеющие серьезные финансовые, административные ресурсы, которые становились «псевдоработодателями», дающими членам своих коллективов, или провинциальным ученым и преподавателем возможности  работать и прилично зарабатывать в сфере науки и образования. В отношениях современной научной и образовательной коммендации научные и образовательные вассалы проводят обязательные учебные занятия, входящие в официальную рабочую нагрузку своих руководителей, обсуживают их бытовые потребности, проводят исследования, финансирование   на которые получают их руководители.

Причинами феодализации российского академического капитализма стали: всеобщая  коммерциализация и маркетизации всех сфер жизни общества;  сословная стратификация научно-образовательной сферы, когда в научно-образовательном сословии возникает своя элита и научно-образовательная олигархия, концентрирующие в своих руках все финансовые, административные ресурсы, и принуждающие к эксплуатации научно-образовательных пролетариев;  проникновение коммерческих технологий работы и коммерческих социальных технологий в сферу науки и образования;  прекращений действия старой правовой системы;  деформация старой академической морали и этики.

 Теневое академическое предпринимательство, феодализационная трансформация российского академического капитализма и академической сферы развиваются также  из-за большого спроса со стороны студенческого сообщества, в котором сформировался устойчивые спрос на некачественное высшее образование. Эта потребность формирует академическую нечестность, как в студенческой среде, так и научной и преподавательской.

Эмпирические исследования в разных странах показывают, что подавляющее большинство студентов хотя бы раз прибегали к практикам нечестного поведения: плагиату, списыванию на эк­замене со шпаргалок, списыванию домашних заданий у одногруппников, помо­щи одногруппникам на экзаменах и т. Д  [McCabe, Treviño, 1993; Chapman et al., 2004; Jeergal et al., 2015; Denisova-Schmidt, Huber, Leontyeva, 2016; Maloshonok, Shmeleva, 2019].

Кроме того, в связи с развитием цифровых технологий  стали возникать новые виды академического мошенничества, такие как  списывание и плагиат с использованием гаджетов и интернета [Khan, Balasubramanian, 2012], привлечение провинциальных ученых, преподавателей из среднеселективных и низкоселективных вузов и НИИ в форме теневой занятости для выполнения грантовых исследований, финансирование которых получили столичные ученые из  высокорейтинговых, высокоселективных  вузов и НИИ, аффилированных с грантовыми фондами России и зарубежных стран. 

 Следующей причиной масштабного развития теневого академического предпринимательства, академической конкуренции и академической сверхэксплуатации является различное понимание справедливости внутри российского академического сообщества, трактуемое новой концепцией – социологией критической способности Л. Болтански и Л. Тевено. Этот теоретический дискурс предполагает   отказ от изначальной однозначной  установки на рассмотрение   конкретных социальных практик как чего-то «плохого» и «несправедливого», «постыдного», или как «правильного», «этичного», «справедливого». Социология критической способности  опирается на  сложившиеся в конкретном обществе  социальные практики, дискуссии вокруг соответствующих практик и анализ того, как в их рамках производятся и воспроизводятся  различные представления о «социальном добре» или «социальном зле», справедливости или несправедливости. Социология критической способности обращается одновременно  и к критике и оправданию.

Л. Болтански и Л. Тевено выделяют на основании систематизированного анализа шесть режимов критики и оправдания. Для их обозначения авторы используют следующие названия:

1.  режим вдохновения;
2.  патриархальный (или домашний) режим;
3. режим репутации (или славы);
4. гражданский режим;
5.  рыночный режим;
6.  индустриальный (или научно-технический) режим.

Развитие архаичных социальных практик, феодализация академического капитализма, сословная стратификация, характерная доиндустриальным обществам коррелируют с патриархальными социальными отношениями в российской науке и образовании. Патриархальному, или домашнему режиму соответствует отсылка к личным отношениям, опора на авторитет, признаваемую иерархию и традиции. 

Но феодально-архаические социально-трудовые практики в академической среде предполагают формирование и развитие такой специфической  капиталистической черты, а именно жесткой конкуренции. В основе конкурентного  рыночного режима в российской науке и образовании  лежат  отношения конкуренции между субъектами и желания  этих субъектов обладать определенными (финансовыми и административными) и благами. В рамках данного режима принципом эквивалентности является стремление к выгоде, достижению целей при минимальных усилиях и временных вложениях.

В этом режиме формируется иерархия доверия, выстроенная на основе личных зависимостей, которая делает возможным развитие феодальных социальных практик в самой инновационной социальной страте российского общества. Специфическое социальное доверие внутри научно-образовательного сословия формирует толерантность научно-исследовательских учреждений и университетского сообщества к теневому академическому предпринимательству и к случаям научного мошенничества. На основе этой толерантности к нелегальным практикам ведения научной работы, преподавания разрушается стремление к истине, к общему благу в научно-образовательном сословии. Социальное доверие внутри теневых академических схем, толерантность к научному мошенничеству, создание закрытых научно-образовательных каст усиливают атомизм внутри   научно-образовательного сословия, который блокирует формирования социальной солидарности с коллегами и делает академическую среду доступной для любой манипуляции и неспособной к сопротивлению негативным социальным трансформациям в науке и образовании.  

Заключение

         Таким образом, проведенные исследования позволяют сделать следующие выводы. Рынок теневого академического предпринимательства   является закрытым, очень законспирированным, жёстким, высококонкурентным. На него как и на всю мировую экономику повлияли  пандемия короновируса и связанная с ней масштабная цифровизация.  Если на многих  легальных и теневых рынках произошло снижение экономической активности, то  на рынке теневого академического предпринимательства в России наблюдается экономический бум, Благодаря цифровизации  активность на рынке теневого академического предпринимательства в России за 2020-2021 годы выросла    в несколько раз.  Развития новых форм цифровой трудовой занятости, теневого академического капитализма приводят к формированию специфических социальных тенденций: к трансформации академических работников в научно-образовательное сословие с жесткой клановой иерархией внутри сословия, предполагающего научно-образовательной элиты, олигархии, среднего класса, научных пролетариев и научно-образовательных бедняков; к феодализации академического сообщества, к феодализации научных и образовательных практик с одной стороны, и к  усилению капиталистического момента – конкуренции в академическом сословии;  к   смене приоритетов в тематике научных исследований; к  появлению гибких неформальных академических структур, отличающихся фрагментарной сверхсвязанностью, нерыночными механизмами академической конкуренции; к развитию  новых форм цифровой и традиционной академической эксплуатации; к  потере собственного академического профиля в угоду теневым  академическим структурам и работодателям; к  теневому  брендированию университетов и НИИ; к   пролетаризации академического сословия; к  формированию специфического «конфликта интересов» в науке и образовании;  к формированию в студенческой среде России спроса на некачественное высшее образование, стимулирующего теневое академическое предпринимательство; к  монополизация на академическом рынке труда. Из-за этого  академическое сообщество в России трансформируется в закрытое сословие, которое регулируется одновременно феодальными и капиталистическими  социально-трудовыми практиками и социальными отношениями, со специфической стратификацией на цифровую академическую элиту, средний класс академических предпринимателей, цифровых академических пролетариев.

Список литературы  (References)

1. Акимова Е. Н., Шатаева О. В. Академические капитализм: смены парадигмы развития высшей школы // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Экономика. 2020.№ 3. С.8–17.
2. Баженов С.В., Баженова Е.Ю. Академический капитализм: анализ подходов в изучении академического мира // Экономика: вчера, сегодня, завтра. 2019. Том 9. № 10А. С. 263-275.
3. Болтански Л., Тевено Л. Социология критической способности / пер. с англ. К. А. Виноградовой ; под ред. А. В. Тавровского // Журнал социологии и социальной антропологии. 2000. Т. 3. № 3. С. 66—83.
4. Болтански Л., Тевено Л. Критика и обоснование справедливости: Очерки социологии градов / пер. с фр. О. В. Ковеневой ; под ред. Н. Е. Копосова. М. : Новое ли­тературное обозрение, 2013.
5. Горохов В. Г. Как возможны наука и научное образование в эпоху «академического капитализма»? http://vphil.ru/index.php?id=242&option=com_content&task=view   
6. Грудзинский А. О., Балабанова В. С., Пекушкина О. А.  Европейский трансфер технологий: кооперация без «утески мозгов» // Социологические исследования. 2004. № 11. С. 123-131.
7.  Дремова О. В., Малошонок Н. Г., Терентьев Е. А. В поисках справедливости в университете: критика и оправдание практик академического мошенничества студентами / Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2020. № 4. С. 366—394. https://doi.org/10.14515/monitoring.2020.4.972.
8. Миндели Л.Э., Черных С.И. Зарубежный опыт финансирования науки и возможности его использования в России. – М.: ИПРАН РАН, 2017. – 72 с.
9. Неборский Е.В. Исследовательские университеты США: противоречие между «академическим капитализмом» и поиском «истины» // Педагогика. М.: Педагогика, 2011. №2. С. 92–100.
10. Нефедова А. И.  О концептах «Академический капитализм» и «Предпринимательский университет» // Высшее образование в России. 2015. № 6., С. 75-81.
11. Петрушевский Д. Очерки из истории Английского государства и общества в средние века. Часть первая. Издание 2-е. С.-Петербург: издание Акц. Общ. «Брокгауз-Ефрон», 1909.
12. Рингер Ф. Закат немецких мандаринов. Академическое сообщество в Германии, 1890-1933. М.: Научное литературное обозрение, 2008.
13. Смирнов А. В. Цифровое общество: теоретическая модель и российская действительность // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2021. № 1. С. 129—153.
14. Юрасов И. А., Юдина В. А., Кузнецова Е. В. Теневое академическое предпринимательство в России: анализ трудовых практик и жизненных стратегий // Гуманитарные науки. Вестник Финансового университета. Том 10, № 5 (47), 2020. С.79-86.
15. Bazhenov, S. V., Bazhenova, E. Y., Abrosimov, D. V., & Chernobrovkina, N. I. (2019). Brands of the academic world in the modern era: conceptual approach. Revista Espacios, 40(12), 17. Retrieved from https://revistaespacios.com/a19v40n12/a19v40n12p17.pdf
16. Billari F., Zagheni E. (2017) Big Data and Population Processes: A Revolution? In: SIS 2017. Statistics and Data Science: New Challenges, New Generations. Florence: Firenze University Press. P. 167—178.
17. Chapman K. J., Davis R., Toy D., Wright L. (2004) Academic Integrity in the Business School Environment: I’ll Get by with a Little Help from my Friends. Journal of Marketing Education. Vol. 26. No. 3. P. 236—249.
18. Denisova-Schmidt E., Huber M., Leontyeva E. (2016) On the Development of Students’ Attitudes Towards Corruption and Cheating in Russian Universities. European Journal of Higher Education. Vol. 6. No. 2. P. 128—143.
19. Grimes P. W. (2004) Dishonesty in Academics and Business: A Cross-Cultural Evaluation of Student Attitudes. Journal of Business Ethics. Vol. 49. No. 3. P. 273—290.
20. Golder S. A., Macy M. W. (2014) Digital Footprints: Opportunities and Challenges for Online Social Research. Annual Review of Sociology. Vol. 40. No. 1. P. 129—152.
21. Hackett E.J. Science as a vocation in 1990s: The changing organizational culture of academic science // Journal of Higher Education, 1990, 61:241-77.
22. Hackett, E. J. (2014). Academic Capitalism. Science Technology and Human Values. https://doi.org/10.1177/0162243914540219.
23. Jeergal P. A., Surekha R., Sharma P., Anila K., Jeergal V. A., Rani T. (2015) Prevalence, Perception and Attitude of Dental Students Towards Academic Dishonesty and Ways to Overcome Cheating behaviors. Journal of Advanced Clinical & Research Insights. Vol. 2. No. 1. P. 2—6.
24. Kauppinen, I. (2013). Academic capitalism and the informational fraction of the transnational capitalist class. Globalisation, Societies and Education. https://doi.org/10.1080/14767724.2012.678763
25. Katzenbach C., Ulbricht L. (2019) Algorithmic Governance. Internet Policy Review. Vol. 8. No. 4.
26. Kerschbamer R., Neururer D., Sutter M. (2016) Insurance Coverage of Customers Induces Dishonesty of Sellers in Markets for Credence Goods. Proceedings of the National Academy of Sciences. Vol. 113. No. 27. P. 7454—7458.
27. Kitchin R. (2014) Big Data, New Epistemologies and Paradigm Shifts. Big Data & Society. P. 1—12.
28. Lenk H. Towards a Technology- and Action-Oriented Methodology of Constructive Realism // After Cognitivism. A Reassessment of Cognitive science and Philosophy. Dordrecht, Heidelberg, London, New York: Springer + Business Media , 2009.
29. Lupton R. A., Chaqman K. J. (2002) Russian and American College Students’ Attitudes, Perceptions and Tendencies Towards Cheating. Educational Research. Vol. 44. No. 1. P. 17—27.
30. Magnus J. R., Polterovich V. M., Danilov D. L., Savvateev A. V. (2002) Tolerance of Cheating: An Analysis across Countries. The Journal of Economic Education. Vol. 33. No. 2. P. 125—135.
31. Maloshonok N., Shmeleva E. (2019) Factors Influencing Academic Dishonesty among Undergraduate Students at Russian Universities. Journal of Academic Ethics. Vol. 17. No. 1. P. 313—329.
32. McCabe D. L., Treviño L. K. (1993) Academic Dishonesty: Honor Codes and Other Contextual Influences. The Journal of Higher Education. Vol. 64. No. 5. P. 522—538.
33. Mejias U. A., Couldry N. (2019) Datafication. Internet Policy Review. Vol. 8. No. 4.
34. Рoell T., Nieborg D., van Dijck J. (2019) Platformisation. Internet Policy Review. Vol. 8. No. 4.
35. Mitin A.N. [Thoughts on «academic capitalism»].In: Biznes, menedzhment pravo [Business, Management Law], 2014, no.1, pp.120–125.
36. Slaughter S., Leslie L.L. Academic capitalism. Politics, Policies, and the Entrepreneurial University. The John Hopkins University Press, 1997.
37. Whitley Jr. B. E., Keith-Spiegel P. (2001) Academic Dishonesty: An Educator’s Guide. Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum.
38. Weingart P. Die amerikanische Wissenschaftslobby. Zum sozialen und politischen Wandel des Wissenschaftssystems im Prozess der Forschungsplanung.  Düsseldorf: Bertelsmann Universitätsverlag, 1970.
39. Zuboff Sh. (2018) Das Zeitalter des Uberwachungs-Kapitalismus. Frankfurt: Campus.
40. Zysman J, Kenney M. (2016) The Next Phase in the Digital Revolution Platforms, Abundant Computing, Growth and Employment. BRIE Working Paper.

1. Hackett E. J. Academic capitalism. Science, Technology, & Human Values. 2014, 39(5): 635-638. https://doi.org/10.1177/0162243914540219

2. Slaughter S., Leslie L. L. Academic capitalism: politics, policies, and the entrepreneurial university. Baltimore: The John Hopkins University Press, 1997, 276. https://doi.org/10.5860/choice.35-3451

3. Akimova E. N., Shatayeva O. V. Academic capitalism: changing the paradigm of higher school development. Vestnik Moskovskogo gosudar-stvennogo oblastnogo universiteta. Seriya: Ekonomika, 2020, (3): 8-17. (In Russ.) https://doi.org/10.18384/2310-6646-2020-3-8-17

4. Bazhenov S. V., Bazhenova E. Yu. Academic capitalism: an analysis of the approaches to the study of the academic world. Ekonomika: vchera, segodnya, zavtra, 2019, 9(10A): 263-275. (In Russ.) https://doi.org/10.34670/AR.2020.92.10.031

5. Gorokhov V. G. How the science and scientific education during the epoch of "the academic capitalism" are possible? Voprosy Filosofii, 2010, (12): 3-14. (In Russ.)

6. Chapman K. J., Davis R., Toy D., Wright L. Academic integrity in the business school environment: I'll get by with a little help from my friends. Journal of Marketing Education, 2004, 26(3): 236-249. https://doi.org/10.1177/0273475304268779

7. Mitin A. N. Thoughts on "academic capitalism". Biznes, menedzhment i pravo, 2014, (1): 120-125. (In Russ.)

8. Weingart P. Die amerikanische Wissenschaftslobby: zum sozialen und politischen Wandel des Wissenschaftssystems im Prozess der Forschung-splanung. Düsseldorf: Bertelsmann Universitätsverlag, 1970, 251.

9. Poell T., Nieborg D. B., Dijck J. van. Platformisation. Internet Policy Review, 2019, 8(4). https://doi.org/10.14763/2019.4.1425

10. Mejias U. A., Couldry N. Datafication. Internet Policy Review, 2019, 8(4). https://doi.org/10.14763/2019.4.1428

11. Smirnov A. V. Digital society: theoretical model and Russian reality. Monitoring of Public Opinion: Economic and Social Changes, 2021, (1): 129-153. (In Russ.) https://doi.org/10.14515/monitoring.2021.1.1790

12. Dugin A. G. Archaeomodern. Moscow: Arktogeia, 2011, 142. (In Russ.)

13. Denisova-Schmidt E., Huber M., Leontyeva E. On the development of students' attitudes towards corruption and cheating in Russian universities. European Journal of Higher Education. 2016, 6(2): 128-143. https://doi.org/10.1080/21568235.2016.1154477

14. McCabe D. L., Treviño L. K. Academic dishonesty: honor codes and other contextual influences. The Journal of Higher Education, 1993, 64(5): 522-538. https://doi.org/10.2307/2959991

15. Jeergal P. A., Surekha R., Sharma P., Anila K., Jeergal V. A., Rani T. Prevalence, perception and attitude of dental students towards academic dishonesty and ways to overcome cheating behaviors. Journal of Advanced Clinical & Research Insights, 2015, 2(1): 2-6. https://doi.org/10.15713/ins.jcri.32

16. Maloshonok N., Shmeleva E. Factors influencing academic dishonesty among undergraduate students at Russian universities. Journal of Academic Ethics, 2019, 17(3): 313-329. https://doi.org/10.1007/s10805-019-9324-y

17. Boltanski L., Thévenot L. The sociology of critical capacity, tr. Vinogradova K. A., ed. Tavrovskii A. V. Zhurnal sotsiologii i sotsialnoy antropologii, 2000, 3(3): 66-83. (In Russ.)

18. Boltanski L., Thévenot L. De la justification: les economies de la grandeur, tr. Koveneva O. V., ed. Koposov N. E. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie, 2013, 576. (In Russ.)